Противопоказания и типичные ошибки в феноменологических исследованиях

Противопоказания и типичные ошибки в феноменологических исследованиях

Предпринимать феноменологические исследования не следует, если:

- Вы не чувствуете искреннего личного интереса к предмету исследования.

- Если исследование Вас эмоционально не задевает, если оно не имеет прямого отношения к вашей личной жизни, если оно для вас не важно, если его вам просто навязали, заставили, обманом заманили и т.д.

- Поскольку понимание и интерпретации в феноменологических исследованиях сближают науку с искусством, в отсутствии вдохновения, непосредственно связанного с чувством вовлеченности, вы рискуете ходить по кругу уже ставших классическими достижений и не открыть ничего нового, а тогда как ответите на вопрос «зачем исследование?».

- Не следует браться за феноменологическое исследование, если у вас недостаток времени.  Время всегда ограничено, но в количественных исследованиях его можно экономить, механизируя процесс анализа данных. В качественных исследованиях время следует рассчитывать с большим запасом, подобно путешественнику в неизвестные места: «если собираешься на неделю, бери снаряжения на месяц». Нельзя заранее знать, когда до Вас «дойдет» то, что достойно труда описания. Не известно также, сколько времени займет само описание. Эрик Эриксон, например, составлял свою таблицу кризисов идентичности больше двадцати лет.

- Не следует браться за феноменологическое исследование, если Вы намерены что-то доказать несогласным с Вами людям. Результаты феноменологического исследования ничего не доказывают, а показывают, предлагают. Разумеется, Ваше предложение может быть сильным, сильные предложения часто действеннее всяких доказательств, но для предложения необходима некоторая степень согласия, готовности слушателя, согласованности усилий. В феноменологических исследованиях истина определяется убедительностью аргумента, очевидностью Вашего описания. Не согласный человек не захочет и не заметит Вашего аргумента, и будет с формальной точки зрения прав.

- Не следует рассчитывать на успех в феноменологическом исследовании, если Вы начинаете его с высокой степени абстракции. Например, опираетесь не на опыт, а на уже описанную научную категорию, скажем личность, или эго, или Я – концепция, словом на какую-то уже известную сущность. Поскольку интерпретация здесь является ключевым способом исследования реальности, интерпретация уже интерпретированного, то есть уже принятой научной категории, которая в свое время сформировалась как результат интерпретации опыта, получается слишком приблизительная, расплывчатая, спекулятивная. Спекуляция сама по себе не запрещена, она уместна в работе популяризаторов, писателей – беллетристов, актеров, магов, проповедников, целителей, но противоречит требованиям научного исследования.

Частой ошибкой начинающих исследователей являются излишние ожидания по отношению к методу. Им кажется, что метод может обеспечить результат. На самом деле метод – это только метод, он ничего не обеспечивает. Самое большое, что можно ожидать от метода как такового – это то, что он подтвердит самого себя, поэтому многие работы начинаются и заканчиваются на методе. Исследователь рассуждает или убеждает в правильности метода, сам при этом чувствуя ничтожность достигнутых результатов. Это справедливо как для количественных методов так и для качественных. Например, частым является такой вопрос: «Значит если я опишу чувства человека, это будет исследование?» Может и будет, а может, и нет. Прежде чем составлять отчет об исследовании, необходимо достичь результата, но именно этого часто нет в реальности, потому что предмет исследования не интересен и не важен, не является необходимым и существует лишь в фантазиях.

Чтобы достичь результата, теоретическое мышление должно быть «заземлено» в реальный опыт. Исследователь должен сформировать образ и смысл опыта, эксплицировать свою ситуацию и свои отношения, установить ту единицу, которой он относится к действительности. Поэтому исследование качественного характера имеет место в каждом случае, даже тогда, когда оно не входит в отчет, когда основной целью является объективное подтверждение характеристик явления.   Например, студент заявляет, что он намерен исследовать психологию творчества, и подобрал определенные методики. Но для того, чтобы начать исчисление, надо выбраться из «психологии творчества -бесконечности» и «психологии творчества - нуля» к «психологии творчества - единице». Любовь вообще – это болтовня, «вот эта… (указанная присутствием конкретных субъектов и объектов) любовь» – слово; творчество, сознание, деятельность вообще – безмолвие, шум и суета, это …(вот именно это…) творчество, это сознание, эта деятельность – живая речь, даже если слова, собственно, не произносятся. Исследование может быть наполнено абстракциями, но исследователь должен всегда быть способен «показать пальцем» присутствующий предмет исследования, воплощенный вариант идеи или принципа.

Еще одна частая ошибка встреченная нами в практике – это собственно отсутствие у исследователя эмпирического понимания сути феноменологического анализа. Отсутствия опыта мыслить «абстрактное конкретно до конца». Легче пояснить эту ошибку примером. Человек ставит вопрос о феномене, например о гомосексуальной идентичности и исследует структуры сознания конкретного человека, осознавшего в себе гомосексуальную ориентацию. Располагает материалом (текстами), позволяющими понять, как субъект видит себя и мир в аспекте сексуального влечения. В отчете показывает, что гомосексуальному самосознанию свойственны амбивалентность, противоречивость, противопоставление и т.д. Но эти свойства характеризуют и множество других форм идентичности. Получается, что исследователь вышел на более общие и внешние феномены, чем тот, который изучал. Это совсем другая работа, скорее публицистическая, чем научно-исследовательская. Аналогичные казусы можно встретить в исследованиях, имеющих серьезный вид, скажем, в исследованиях личных особенностей необходимых современному педагогу или психологу. Мы можем видеть, что, якобы, в результате исследования обнаружилось, что педагог должен обладать такими качествами как гибкость, эмпатичность, творчество и т.д. Но феноменально эмпатичность, гибкость, творчество – гораздо шире, больше и фундаментальнее, чем личность педагога. В утверждении о том, что они необходимы педагогу нет ничего нового. Такие утверждения практически бессмысленны. От того, что педагог услышит или прочтет о необходимости быть гибким и творческим, он вряд ли таким  станет. Эти понятия окажутся полезными только тому человеку, в котором к этому моменту будет живо осознание опыта, нуждающегося в названии и согласии. Но с широкоупотребляемыми категориями это маловероятно. Поэтому необходимо более точно отражать субъективный опыт эмпатии, творчества, гибкости в описаниях феноменов новых, интуитивно открытых, универсальных не широтой своего употребления, а своей конкретной фактичностью, открывать интенциональность события, а не теоретические ассоциации и ожидания.