Критерии оценки

Критерии оценки исследовательских работ

Оценивать феноменологические исследования по формальным критериям – задача проблематичная. Проблема критериев оценки состоит в следующем: критерии должны быть достаточно внешними, не связанными с концепцией и подходом исследователя, в то же время они должны быть обращены к сути исследования, а не к «внешнему виду». В феноменологическом подходе психологи еще не достигли общего и достаточно развитого операционального уровня, и может быть, никогда не достигнут. Не потому, что нет достаточного опыта операций, но потому, что нет достойного способа изложения. Целостность интуиции не транслируется. Попытки изложить операциональный уровень феноменологического исследования приводят к очень громоздким, скучным, чрезмерно формальным процедурам, которые на самом деле студенты стараются не выполнять, а ищут свои пути и практические решения. Не говоря уже о том, что при чрезмерном сосредоточении на формальных атрибутах процедуры самое главное – интуиция, исчезает. Неопределенность критериев оценки представляет собой дополнительную трудность как для исследователей, так и для экспертов. Данная работа так же не раскрывает операциональный уровень достаточно подробно, его пока не получается описать без потери смысла, без профанации подхода. Мы предлагаем методологические критерии, смысловые, с одной стороны и формально – научные с другой. Думается, что в перспективе в решении задач оценивания наука выйдет и на этические критерии.

Иногда приходится встречаться с заблуждением о том, что для качественного исследования нужен очень высокий уровень подготовленности и образования, что это слишком трудное или напротив слишком легкое, до халтурности занятие, что это не психология, что защитить такую работу не возможно и т.д. На самом деле указанные недостатки зависят не от подхода, а от исследования и от самого исследователя. За результаты, которые достижимы на пути феноменологического исследования: терапевтичность, понимание другого, ясный смысл употребляемых понятий, необходимо платить соответствующей подходу точностью и законченностью.

  Для достойной оценки исследовательской работы необходимо опираться на формальные требования, касающиеся технической стороны исследования и правил оформления, и содержательные, отражающие смысл и направленность. Формальные требования в значительной степени совпадают с традиционно устоявшимися в психологии, но есть и важные отличия. Содержание исследования следует соотносить с актуальностью, новизной, этичностью, достоверностью, перспективностью. Содержание исследования может быть любым – от сновидений, до восприятия рекламы, но это должно быть содержание Вашей повседневной жизни, то есть: объективная форма + субъективное впечатление и отношение. Нет готовых жестких рамок, ограничивающих содержание психологического исследования. Есть принцип: содержание должно быть выбрано самим исследователем из его собственной жизни, тему исследования не спрашивают у преподавателя, студент должен придти с темой, которую преподаватель поможет уточнить.

2.3.1. Формальные требования

 Как и в традиционных подходах, оформленное исследование должно включать:

Название или тему исследования. Тема исследования формулируется так, что бы она включала в себя метод, предмет и объект исследования. Например: «Феноменологический анализ опыта самоопределения в образовательном пространстве философского клуба».  Классики психологии, называя свои монографии, могут позволить себе некоторые упущения в формулировке темы, например Э.Эриксон: «Идентичность: юность и кризис», К.Ясперс: «Ложные восприятия. Критический реферат». Они это делают для того, что бы указать широту и фундаментальность своей работы. Студента это не должно вводить в заблуждение. Студенческая работа выигрывает тогда, когда фундаментальность всего им изученного, максимально конкретно заземляется в ситуацию. Когда он не боится на титульном листе написать метод, предмет и объект исследования. Красивое и короткое название можно сохранить для статьи, в которую следует превратить свое квалификационное исследование.

О структуре отчета

Феноменологическое исследование вызревает интуитивно, в процессе жизни, понимание может достаточно долго «приходить». Отчет об исследовании – это своеобразная рефлексия, уже осуществленного исследования. В некотором смысле, это самая трудная часть научной работы. Эксперту всегда видно: написан отчет после того как исследование проведено, или все писалось одновременно.

Введение

Введение должно вводить в работу, а не в подход или в проблему. Феноменологическое исследование – это исследование опыта, пережитого конкретным человеком и изложенного пережившим опыт человеком. Для того, что бы понять и оценить его необходимо знать обстоятельства исследования, кто исследовал, с чего начал, как оно продолжалось, благодаря чему стало возможным и т.д.

Вводная часть

Каждое исследование начинается не на «пустом месте». Представляя свои результаты, необходимо уточнить проблематику, основания исследования, границы интереса и компетенции, историю изучения проблемы. Как правило, вводная часть включает формулировку цели, задач, гипотез, методов, ожидаемых результатов и литературный обзор, обосновывающий эти формулировки. Литературный обзор может быть и самостоятельным исследованием, когда исследователь творчески перечитывает авторов, писавших до него, так называемое реферативное исследование. Главное в реферате то, что читающий исследователь обеспечивает диалог авторов, создавая нечто совершенно новое в отношении с поставленным им задачами и контекстом.

Следует уточнить понятие гипотезы. В экспериментальных исследованиях с использованием статистических процедур, с гипотезы все начинается. Статистика имеет место лишь тогда, когда исследователь располагает гипотезой и репрезентативной выборкой. В процессе исследования гипотеза или подтверждается или отвергается, что и составляет предмет интерпретации и получения концептуального знания. Причем формулировка гипотезы – достаточно простое дело, она формулируется в терминах используемой измерительной процедуры. Скажем если исследователь применяет тест на эффективность речевой коммуникации, то и гипотеза исследования формулируется о речевой коммуникации и ее коррелятах.

В феноменологических исследованиях гипотеза – это желаемый результат. В начале исследования гипотеза, конечно, тоже есть, но она очень не точно сформулирована, она составлена из таких понятий, смысл и значения которых слишком обыденны, противоречивы и расплывчаты. Исследователь, анализируя опыт, уточняет понятия и тем самым уточняет гипотезу. В качественном исследовании гипотеза не подтверждается, а уточняется. Качественное исследование, будучи описательным, направлено на формулирование гипотез. Можно сказать, что качественное исследование движется не к ответу на вопрос, а к постановке лучшего вопроса. Поэтому гипотеза будет сформулирована более продуктивно, если она будет о возможностях расширения осознания и понимания, а не об объективных характеристиках процесса или изменения процесса.

В логическом смысле такое положение оправдано тем, что, имея дело с психическим, мы обречены работать в контексте неполноты и незаконченности, и правильно задать вопрос иногда гораздо научнее, чем дать точный, но ничего не меняющий ответ.

Основная часть

Основная часть должна содержать исследование. Причем не только спекуляции автора, но и сам случай. Дать желаемую структуру представления случая для всех исследований – дело не возможное, это реально для определенного контекста, например для психотерапевтов определенной школы. Скажем только, что случай должен быть представлен достаточно подробно для того, что бы любой исследователь мог его хотя бы частично использовать.

Заключительная часть

Как правило, в заключительной части предлагаются выводы. В качественном исследовании выводы специфические. Они должны представлять очень сжатые, максимально отточенные формулировки описываемых феноменов и субфеноменов. Заключительная часть может быть довольно большой по объему. В качественном подходе этап подготовки заключения может занимать до 80% времени и усилий. Часто это самая трудная часть исследования. Собственно выводы, как их принято формулировать в научных работах, являются лишь прощанием с исследованием и с читателем, они должны репрезентировать представленные феномены максимально коротко. Для качественного подхода характерно сравнительно большое количество выводов из небольшого количества случаев. Имеет смысл совместить похожие между собой выводы в один, чем увеличить объективность и уменьшить количество формулировок.

Критерии снижения оценки

Совершать ошибки – это нормально, если есть время их исправить. Если студент не приходит на консультации, не предъявляет черновиков и материалов исследований, все ошибки, содержащиеся в итоговом отчете, являются поводом для снижения оценки.

Оценка снижается если:

1.                      Исследование только выглядит феноменологическим, а на самом деле является спекулятивным, то есть отчет и интерпретация содержат меньше и совсем иные смыслы, чем исследуемый текст и материал. (Должно быть как раз наоборот: отчет показывает более точные и более полные смыслы, чем текст материала)

2.                      Понимание феномена не достигнуто. Обычно в этом случае студент наполняет текст своего отчета общими, догматическими, поэтическими и др., формулировками, не связанными с исследуемым им опытом. То есть теми, написать которые можно и без его исследования.

3.                      Не достаточно ясно представлены аспекты феноменологического исследования: понимание и описание. В аспекте понимания феномена должны быть представлены содержание и структуры осознания феномена, а в аспекте описания феномена – его смыслы. Как правило описание феномена делается на пересечении нескольких прагматических линий, а понимание на пересечении опыта исследователя и опыта респондента.

4.                      Не достаточно представлен процесс исследования, промежуточные интерпретации и выраженные интенции.

5.                      Вместо уточнения действительного смысла осуществляется экстраполяция случайного понимания на широкое поле опыта.

Основания для того, что бы предпринять феноменологическое исследование

Основания для того, что бы предпринять феноменологическое исследование

 Пожалуй, самым главным основанием для феноменологических исследований является необходимость понимания другого человека. К мертвой природе можно подойти как к объекту, качества которого определены на некоторое продолжительное время и оформлены понятным для всех образом. Но человеческое сознание организовано сложнее, человек каждый раз пересматривает все – и действительность и свою точку зрения, если этого не происходит, то это смерть, или, по крайней мере, ее быстрое приближение. Примером исследования феномена постоянной текучести сознания может служить теория В.Джеймса, где психика представлена как поток сознания. Его описания религиозного, понимающего, волевого опыта современны и сейчас. Понять другого человека – это каждый раз практическая задача, она не может быть решена теоретически и не может быть решена константно, раз и навсегда, ее приходится решать каждый раз, мы всегда  имеем дело с уникальным  опытом. Можно сказать, что каждый человек, понимая другого, осуществляет феноменологическое исследование, но у научного исследования особая ответственность. Оно должно быть ориентировано не только на личные интересы, но должно иметь значение в горизонте специальных и социальных потребностей.

Из признания уникальности изучаемого опыта следует второе основание для выбора феноменологического подхода. Он уместен тогда, когда Вы сталкиваетесь со случаями, не укладывающимися в рамки обычного, то есть не подлежащее типовой оценке, требующие отозваться на событие более внимательно. Увидеть эту уникальность можно практически везде: девочка в школьном сочинении описывает уникальный для нее опыт, когда лошадь вдруг отказалась от предложенного сахара (обиделась), боевой офицер описывает опыт возвращения с войны и болезненного «довоевывания» со своими самыми близкими людьми, наркоман описывает опыт передозировки, который сопровождался переживанием такого ужаса, что он после этого бросил наркотики. Тем и случаев множество, но необходима сензитивность, чувствительность и устойчивость интереса к этому опыту. Я не переживал того, что пережили они, но мне интересно и дорого разделить их опыт. Множество людей пройдут мимо, заметив именно обычное, повторяющееся, отвратительное, но Вы можете увидеть интересное, в силу уникальности своего опыта, своей живости. А, увидев интересное, ваше осознание расширится до способности показать это другому, для чего Вам придется понять этого другого, выразить на понятном ему языке свои достижения. И так Вы вступите в действительность. Если Вы открыты горизонтам бесконечности удивительного, и хотите видеть именно жизнь, а не сброшенную кожу жизни, можете решаться на качественное исследование.

Здесь следует вернуться к ответственности, к ее жизненным основаниям. Часто приходится отвечать на вопрос: зачем все это надо?, становится ли от этого лучше жизнь?, зачем наука?, зачем общение?, зачем результаты исследования (некоторые предпочитают обойтись без результатов, только оценкой)? Дело в том, что это плохой вопрос. Я не могу ответить становится ли мне легче жить от моих исследований, так как исследования – это и есть моя жизнь, нельзя ответить зачем мне общение, общение мне не принадлежит, это я принадлежу общению. Ответственность – это тоже то, чему я принадлежу. Я не обладаю ответственностью, ответственность обладает мной. Моя жизнь – это и есть ответ на вопрос о действительности, подлинности, объективности. Но и на ответственность я отвечаю. Ответ на ответственность – это исследовательская практика. С осознанием такой ответственности и следует приступать к исследованию.

Из вышенаписанного очевидно, что для того, чтобы реализовать психологическое исследование необходим «другой», перед которым я отвечаю. Поэтому настоящее исследование всегда носит публичный характер, даже если оно выполняется из личных интересов, целей и оснований.

Не менее встречных обстоятельств важны Ваши личностные особенности и черты исследователя. В качественном исследовании сам человек, исследователь является инструментом и методом. Здесь нет приборов, протезирующих наше восприятие. Понимать человека  - это значит не отстраняться от него, а направляться к нему, при этом мы с неизбежностью обнажаем нашу собственную судьбу и наш характер. Не секрет, что каждый исследователь занимается тем, чего ему самому не хватает, например человек очень серьезный и прямолинейный будет исследовать юмор, а человек очень любящий простые радости жизни, руководствующийся базовыми чувствами и ощущениями, может заниматься изучением интеллектуальной продуктивности. Качественными исследованиями, как правило, занимаются люди, старающиеся доказать самим себе, что общение, благополучие, развитие человека на этом свете не случайно, действительно возможно и имеет смысл. Часто антогонисты качественного подхода упрекают феноменологов в чудаковатости, странности, ненормальности, что, в общем-то, отражает некоторую долю правды, и если Вы выбираете феноменологию, Вам придется быть очень аккуратными с чувствами тщеславия и обиды. Процедура количественного исследования, в некоторой степени, работает сама по себе, можно сказать, что инструмент количественного исследования, скажем психологический тест, - очень дорогое средство, настолько дорогое, что исследователь рядом с ним теряется, лучше если исследователя вообще не будет, он сильно «шумит» и мешает инструменту. В качественном исследовании напротив, исследователь – главная ценность, без его личности, все техники и способы – бессмысленны

Противопоказания и типичные ошибки в феноменологических исследованиях

Противопоказания и типичные ошибки в феноменологических исследованиях

Предпринимать феноменологические исследования не следует, если:

- Вы не чувствуете искреннего личного интереса к предмету исследования.

- Если исследование Вас эмоционально не задевает, если оно не имеет прямого отношения к вашей личной жизни, если оно для вас не важно, если его вам просто навязали, заставили, обманом заманили и т.д.

- Поскольку понимание и интерпретации в феноменологических исследованиях сближают науку с искусством, в отсутствии вдохновения, непосредственно связанного с чувством вовлеченности, вы рискуете ходить по кругу уже ставших классическими достижений и не открыть ничего нового, а тогда как ответите на вопрос «зачем исследование?».

- Не следует браться за феноменологическое исследование, если у вас недостаток времени.  Время всегда ограничено, но в количественных исследованиях его можно экономить, механизируя процесс анализа данных. В качественных исследованиях время следует рассчитывать с большим запасом, подобно путешественнику в неизвестные места: «если собираешься на неделю, бери снаряжения на месяц». Нельзя заранее знать, когда до Вас «дойдет» то, что достойно труда описания. Не известно также, сколько времени займет само описание. Эрик Эриксон, например, составлял свою таблицу кризисов идентичности больше двадцати лет.

- Не следует браться за феноменологическое исследование, если Вы намерены что-то доказать несогласным с Вами людям. Результаты феноменологического исследования ничего не доказывают, а показывают, предлагают. Разумеется, Ваше предложение может быть сильным, сильные предложения часто действеннее всяких доказательств, но для предложения необходима некоторая степень согласия, готовности слушателя, согласованности усилий. В феноменологических исследованиях истина определяется убедительностью аргумента, очевидностью Вашего описания. Не согласный человек не захочет и не заметит Вашего аргумента, и будет с формальной точки зрения прав.

- Не следует рассчитывать на успех в феноменологическом исследовании, если Вы начинаете его с высокой степени абстракции. Например, опираетесь не на опыт, а на уже описанную научную категорию, скажем личность, или эго, или Я – концепция, словом на какую-то уже известную сущность. Поскольку интерпретация здесь является ключевым способом исследования реальности, интерпретация уже интерпретированного, то есть уже принятой научной категории, которая в свое время сформировалась как результат интерпретации опыта, получается слишком приблизительная, расплывчатая, спекулятивная. Спекуляция сама по себе не запрещена, она уместна в работе популяризаторов, писателей – беллетристов, актеров, магов, проповедников, целителей, но противоречит требованиям научного исследования.

Частой ошибкой начинающих исследователей являются излишние ожидания по отношению к методу. Им кажется, что метод может обеспечить результат. На самом деле метод – это только метод, он ничего не обеспечивает. Самое большое, что можно ожидать от метода как такового – это то, что он подтвердит самого себя, поэтому многие работы начинаются и заканчиваются на методе. Исследователь рассуждает или убеждает в правильности метода, сам при этом чувствуя ничтожность достигнутых результатов. Это справедливо как для количественных методов так и для качественных. Например, частым является такой вопрос: «Значит если я опишу чувства человека, это будет исследование?» Может и будет, а может, и нет. Прежде чем составлять отчет об исследовании, необходимо достичь результата, но именно этого часто нет в реальности, потому что предмет исследования не интересен и не важен, не является необходимым и существует лишь в фантазиях.

Чтобы достичь результата, теоретическое мышление должно быть «заземлено» в реальный опыт. Исследователь должен сформировать образ и смысл опыта, эксплицировать свою ситуацию и свои отношения, установить ту единицу, которой он относится к действительности. Поэтому исследование качественного характера имеет место в каждом случае, даже тогда, когда оно не входит в отчет, когда основной целью является объективное подтверждение характеристик явления.   Например, студент заявляет, что он намерен исследовать психологию творчества, и подобрал определенные методики. Но для того, чтобы начать исчисление, надо выбраться из «психологии творчества -бесконечности» и «психологии творчества - нуля» к «психологии творчества - единице». Любовь вообще – это болтовня, «вот эта… (указанная присутствием конкретных субъектов и объектов) любовь» – слово; творчество, сознание, деятельность вообще – безмолвие, шум и суета, это …(вот именно это…) творчество, это сознание, эта деятельность – живая речь, даже если слова, собственно, не произносятся. Исследование может быть наполнено абстракциями, но исследователь должен всегда быть способен «показать пальцем» присутствующий предмет исследования, воплощенный вариант идеи или принципа.

Еще одна частая ошибка встреченная нами в практике – это собственно отсутствие у исследователя эмпирического понимания сути феноменологического анализа. Отсутствия опыта мыслить «абстрактное конкретно до конца». Легче пояснить эту ошибку примером. Человек ставит вопрос о феномене, например о гомосексуальной идентичности и исследует структуры сознания конкретного человека, осознавшего в себе гомосексуальную ориентацию. Располагает материалом (текстами), позволяющими понять, как субъект видит себя и мир в аспекте сексуального влечения. В отчете показывает, что гомосексуальному самосознанию свойственны амбивалентность, противоречивость, противопоставление и т.д. Но эти свойства характеризуют и множество других форм идентичности. Получается, что исследователь вышел на более общие и внешние феномены, чем тот, который изучал. Это совсем другая работа, скорее публицистическая, чем научно-исследовательская. Аналогичные казусы можно встретить в исследованиях, имеющих серьезный вид, скажем, в исследованиях личных особенностей необходимых современному педагогу или психологу. Мы можем видеть, что, якобы, в результате исследования обнаружилось, что педагог должен обладать такими качествами как гибкость, эмпатичность, творчество и т.д. Но феноменально эмпатичность, гибкость, творчество – гораздо шире, больше и фундаментальнее, чем личность педагога. В утверждении о том, что они необходимы педагогу нет ничего нового. Такие утверждения практически бессмысленны. От того, что педагог услышит или прочтет о необходимости быть гибким и творческим, он вряд ли таким  станет. Эти понятия окажутся полезными только тому человеку, в котором к этому моменту будет живо осознание опыта, нуждающегося в названии и согласии. Но с широкоупотребляемыми категориями это маловероятно. Поэтому необходимо более точно отражать субъективный опыт эмпатии, творчества, гибкости в описаниях феноменов новых, интуитивно открытых, универсальных не широтой своего употребления, а своей конкретной фактичностью, открывать интенциональность события, а не теоретические ассоциации и ожидания.

Средства выполнения предъявляемых требований

Средства выполнения предъявляемых требований.

Средства выполнения указанных требований очевидны. Традиционно считается, что в количественных исследованиях особое значение имеет эксперимент, отражающий объективные закономерности психической жизни. К настоящему времени накоплено много экспериментальных данных. Многое удалось объяснить благодаря точности результатов экспериментов. Эксперимент обладает значительной убедительностью.

Феноменологическое исследование проводится тогда, когда проведение эксперимента невозможно, или бессмысленно. Когда ситуация требует интерпретации данностей, ситуаций, тенденций. Поэтому и методы строятся на основе изучения субъективных аспектов психической жизни.

Исследователь, работающий с выборкой, опирается на измерения и обозначения. В отношении изучаемого явления, он старается взглянуть под определенным углом зрения на отдельные плоскости и структуры, ограничившись рядом измерений. Благодаря этому  исследователь достигает относительно объективной и объемной картины исследуемого события.

В феноменологическом исследовании психолог понимает невозможность избежать неопределенности, в том числе неопределенности в отношении числа измерений. Измерений множество, важны даже те, которые выглядят вначале невидимыми. Поэтому главная опора - смысл. Фокусируя  и пересекая выраженные точки зрения, согласуя субъективные восприятия, достигается «стерео-эффект», отражающий смысл события целиком. Отражаются не объективные характеристики, а отношения, определяющие объективную ситуацию, траннсубъекивными, по своему существу основаниями.

В количественных исследованиях традиционным средством является анализ (дедукция). При всем многообразии вариантов анализа, его главный принцип – предварительная редукция многомерности. Всю сложность исследуемого события можно представить, зафиксировав событие в моменте времени и пространства и разложив на составляющие. Так анализируется нервная деятельность в психофизиологии, или поведение в бихевиоризме, или сопротивление в психоанализе и т.д.

Поскольку при проведении феноменологического анализа мы не можем редуцировать изучаемое исследование до понятных взаимосвязей, а должны сохранять мультиперспективу и «витальность» явления, то главным принципом является экспликация. Понимая специфику времени, текучесть психических событий, главное внимание уделяется выражению и выявлению феноменов. Главное выявить то, без чего событие перестает быть самим собой, в психологии это часто означает выявить связи, а не сущности. Пример – интеракционистские теории личности.

В количественных исследованиях изучаются причинно – следственные связи, детерминированность. Иногда может даже показаться, что это единственный путь изучения психических явлений. Принцип экономии требует учитывать причины и следствия, именно причины открывают путь к преображению реальности. Так, например,  поведение человека трактуется как совокупность реакций на причинные стимулы.       

В феноменологическом исследовании мы понимаем, что причины не объясняют нам главного. Важна не детерминация. Она станет понятной, когда станет ясна интенция ответа. Так вымышленный, но очень известный сыщик Шерлок Холмс искал мотив преступления, а потом уже применял свой известный дедуктивный метод. В феноменологическом исследовании предполагается, что причинность не может полностью объяснить психических актов и событий. Необходимо видеть интенцию ответа. Важна не реакция, а кто или что стоит за реакцией. В психологии так открывается, например, феномен установки.

И, наконец, результаты. Количественный анализ позволяет констатировать закономерность. Итоговым результатом усилий исследователя является констатация закономерности. В определенном смысле в психической реальности законов нет, есть лишь правила. Закон  - это то, что имеет место всегда. Психологически человек свободен, в том числе свободен отменять законы. Поэтому мы можем констатировать только правила, которые не теряют своего смысла при наличии исключений. Правила есть некоторая повторяемость, повторяемость подтверждается вероятностью, достаточно констатировать некоторую вероятность.

В феноменологическом исследовании мы не можем экстраполировать полученные результаты за пределы контекста. Результат феноменологического исследования по существу является не фактом, а реалистической гипотезой, адекватной интерпретацией. Поэтому в результате получаем не правило, а суть и смысл. Качественные методы открывают не среднее, а уникальное, поэтому исследуется не повторяемость, а что стоит за повторяемостью. Часто мы встречаем события, в которых суть не повторяется при кажущейся одинаковости явлений.

В успешных исследованиях, представляющих собой реальные достижения науки, качественные и количественные методы удачно дополняю друг друга. Но часто всестороннее исследование требует гораздо больше сил, чем мы располагаем, поэтому на деле мы чаще встречаем не законченные исследования, а некоторый вклад в исследование. Автор как бы предлагает использовать свои материалы для продолжения, делая некоторую необходимую часть. Надо сказать, что качественные исследования в этом отношении более гуманистичны. Описания, сделанные в психологии с помощью качественных методов, составляют золотой фонд науки и служат основанием для надежд и развития. Статистические материалы часто менее ценны, так как лишь подтверждают интуиции предшественников. Иногда количественные исследования носят прикладной характер, отвечая на ситуационные вопросы. Исторический путь науки на различных своих этапах призывает усилить то один, то другой подход. В естественных науках всегда находилось место качественным методам, активно они практикуются и сейчас, разница только в том, что сегодняшний расцвет естественных наук происходит благодаря использованию все новых поколений инструментов. В психологии по прежнему самым надежным инструментом остается человеческий ум.

Требования к проведению феноменологического исследования

Требования к проведению феноменологического исследования

Не смотря на то, что сегодня уже очевидна относительность разделения методов на качественные и количественные, думается, что рассмотреть различия в требованиях, предъявляемых к каждому типу исследований полезно для более точной ориентации начинающих психологов.

Количественные методы, опирающиеся на технику процедуры и некоторую концептуальную последовательность, требуют от исследователя, прежде всего, четкости.  Материал, предполагаемый для проведения расчетов должен быть ясно определен. То, что оформляется в баллы и пропорции должно быть представлено так, что бы любой специалист мог этот материал взять, использовать и проверить. Отсюда требования репрезентативности выборки, сформулированной гипотезы, снижения шумов и контроль над субъективностью шага исследователя.     

В противоположность этому, качественные методы, и феноменологический анализ, в частности, требует от исследователя чувствительности. Интенсивность восприятия определяет важность, наличность, определенность материала. То, что делает значимым случай. Так в юриспруденции решение суда зависит не только от того, что гласит закон, но и от прецедентов, и от свидетельств. Субъективное, изменчивое и мимолетное  становится ясным и конкретным в восприятии конкретного сензитивного человека. То, что нельзя объяснить абстрактно, можно понять, будучи вовлеченным, то есть эмпатически.

В количественном исследовании важна аккуратность. Во всем, начиная от сбора данных. Артефакты могут быть ошибкой расчетов, а могут быть открытием новой закономерности. Что бы исследователь был уверен в своих данных, необходима ясная система сбора, подготовки и использования данных. У исследователя должна быть уверенность в каждом этапе своего исследования

В некотором роде противополжное требование выдвигает феноменологическое исследование - настроенность и готовность. Если событие не касается непосредственно, лично, эмоционально самого исследователя, то он не увидит качественных нюансов, он увидит лишь то, что привык видеть. Что бы увидеть новое, нужна особая настроенность и готовность. Можно еще назвать это требование смелостью, широтой взгляда, открытостью.

Для убеждения своей правоты  в случае с количественным исследованием важно показать стандартность процедуры. Поскольку количественные методы подразумевают большое количество данных, есть необходимость экономить время, стандартная процедура позволяет механизировать и сократить рутинную часть работы. Проверенная техника «реже ошибается» в силу того, что ничего лишнего «не думает».

Напротив, в феноменологическом исследовании от психолога требуется  оригинальность интерпретации. В феноменологических исследованиях данных не может быть много, много данных просто не возможно использовать в силу трудоемкости. Несколько случаев – это уже хороший материал. Ценным является интерпретация данных, а не сами данные, интерпретация – это творчество исследователя, это каждый раз оригинал. Стандартные интерпретации не являются научным достижением в феноменологическом исследовании, интерпретации должны выражать новизну.

Количественное исследование строится на принципе экономии – из большого количества данных, необходимо выбрать самые информативные. Переменных не может быть много, так как это усложняет контроль, их следует свести к двум главным. Тоже можно сказать и о выводах: в конце исследования их несколько максимально точных. То есть речь идет о нахождении такого решения, которое позволит иметь дело не с массивом, а с выборкой, причем по возможности минимальной в отношении предела достоверности.

Феноменологическое исследование строится на принцип интенсивности – один случай, хорошо представленный делает понятными и все аналогичные случаи, открывая взгляду множество новых вопросов и переменных. Пример – случай Эллен Вест Л.Бинсвангера и современные заболевания булемия и анорексия. Благодаря описанию одного случая становится понятным структура всех людей, страдающих этим типом психического расстройства и создается перспектива интерпретации случаев другими психотерапевтами.

Работая с выборкой, необходимо следить за ее репрезентативностью – экстраполировать формальные закономерности можно лишь в том случае, если выборка адекватно представляет всю совокупность исследуемых фактов. Как правило, репрезентативность можно обеспечить только по средним показателям.

В феноменологическом исследовании мы ориентируемся на уникальность и очевидность, то есть на крайние показатели, не обычные, не стандартные. Выборки нет, есть яркий реальный случай, впечатляющий и важный тем, что открывает сущность, понятную для всех людей, с одной стороны, и тем, что он при этом уникален, с другой. В поле понятности и уникальности мы и находим истину.

В количественном исследовании важно обеспечить контроль ситуации – оптимальным вариантом ситуации является ситуация лаборатории. Исследователь контролирует все. Вне лабораторных условий приходится предпринимать значительные усилия для уменьшения случайных влияний. Спонтанность минимальна.

В феноменологическом исследовании ситуация близка к естественным условиям, материал берется из повседневности. Контролируются не условия, а отношения, атмосфера. Спонтанность и открытость максимальные. Правда не стоит читать, что спонтанность неконтролируемая. Все имеет свои разумные границы, в том числе и допущения.

В количественном исследовании допускается, и иногда даже поощряется,  отстраненность, абстрагированность исследователя. Исследователь обязан иметь обобщающий взгляд, предметы исследования уточняются с точки зрения общности: психические свойства вообще, люди вообще, способности вообще и т.д. Исследователь, отстраняясь, формирует отношение Я – это, как будто изучая вещество.

В феноменологическом исследовании это недопустимо, или допустимо в очень ограниченном диапазоне. Необходима достаточная включенность исследователя в непосредственные отношения. Отношение  Я – Ты. Исследователь – активно присутствующий, во многом катализирующий процесс и переживания, протагонист.

Основные смыслы феноменологического анализа

Основные смыслы феноменологического анализа

Зачем осуществляется феноменологический анализ?

Прежде всего, феноменологический анализ формирует наше восприятие, то есть основу всех более сложных психологических процессов. При встрече с чем то уникальным, оригинальным, ни на что не похожим, неизбежным, повседневным и действительно существующим, мы стараемся увидеть и понять встреченное нами явление. Но сложность в том, что во первых, стереотипная реакция часто опережает понимание, в результате чего вместо понимания происходи замещение предмета на понятие, а во вторых, мало достичь собственного понимания, его надо еще и выразить понятно для других. В том числе и для того, что бы получить обратную связь, удостовериться и проверить свое понимание. Скорость жизни заставляет нас присваивать некое значение видимому, объективировать его, разместить среди уже знакомых предметов. Но это позволительно для малозначащих вещей, и очень опасно для важных. Более того, скорость жизни требует, что бы мы продолжали этот путь, то есть не видели суть, существо, а видели техническую сущность. Как появляется сущность? Мы не видим действительности в полном объеме, не осознаем своих реакций на явление, присваиваем новому для себя явлению, старые значения на основании имеющихся у нас заранее предпосылок. При повторении этой процедуры, значение закрепляется «прирастает» к явлению и выглядит сущностью. (Так, например, некоторые современные и образованные граждане считают, что Эго действительно есть). Но чем видимое нами на самом деле является? Как отличить то, что мы видим, от того на что смотрим?

Чтобы ответить на этот вопрос необходимо отступить назад во времени. То есть отказаться от имеющихся представлений и посмотреть на явление более открытым взглядом. Так смотрит ребенок на что то сложное и не понятное для него, когда чувствует защиту и безопасность. Он не один, а един с миром, человечеством, культурой и своим опытом. Не зная деталей, элементов, истории явления, мы составляем общее представление. И иногда это представление бывает очень даже точным. Свежесть взгляда открывает человека, а открытость делает контекст наблюдения потенциальным, творческим и психологически  адекватным. После первого впечатления происходит более тщательное понимание, главными элементами которого являются интуитивное усилие и интерпретация. Интуитивное усилие позволяет увидеть явление целостно и в подлиннике, а интерпретация перевести интуитивное понимание в воспринимаемую другими форму.

Короче говоря, феноменологический анализ следует проводить тогда, когда есть необходимость понять явление более точно в качественном отношении. Так встретившись с интересным явлением, феноменолог взглянет на него как впервые и выразит его смысл, в то время как приверженец позитивистского направления увидит то, что уже видел, только в новом состоянии и постарается посчитать соотношения значений по тем измерениям, которые ему известны и удобны для использования.

   Второй вариант уместности феноменологического исследования – необходимость практического решения. Когда имеющиеся знания не помогают действовать. Например, человек хочет сделать подарок своему другу. Все, что он знает про подарки, не помогает принять решение. Сначала надо достичь определенного уровня понимания ситуации. И если понимание достигнуто, то даже традиционный, банальный предмет может превратиться в подарок.

Феноменологический анализ полезен так же в проектной деятельности. Если вы создаете проект, то для вас должен быть очевиден его смысл и смыслы основных явлений. Для того, что бы стать очевидным, смысл должен быть выражен, а это и есть феноменологическое исследование.

Феноменологические исследования занимают важное место во многих специальных практиках. Например, в клиническом описании есть существенный элемент феноменологического понимания. В психотерапии феноменологическая установка помогает установить терапевтический контакт и вести диалог в стиле взаимопонимания. В социологии феноменологическая позиция встречается очень часто и показывает себя вполне адекватной.

Пожалуй самым проблематичным в наше время является неготовность признать, что именно феноменологическая психология необходима современному человеку. Ведь она не принадлежит психологу. Феноменологическая психология – это психология педагога, менеджера, писателя, актера, тренера и т.д. , при этом вполне научная и системная, а не наивная. Это психология реальности.

В традиционном представлении психологическое исследование должно состоять в основном из убедительных аргументов. При этом предполагается, что самым убедительным аргументом является эмпирический факт. Ими часто и переполнены исследовательские отчеты. Но играть фактами можно на досуге, когда есть время и, еще точнее, деньги. Феноменологическое исследование позволяет понять интуитивно, но точно. Понимание и описание, даже последовательное и тщательное, не обладают формальной убедительностью математических аргументов, но понимание позволяет действовать будучи в  реальной ситуации.

Следует еще сказать, что потенциал смысла феноменологического исследования часто используется с совершенно ненаучными целями. Например, идеологи, демагоги, агитаторы, журналисты «чудес природы» и прочие «профессионалы» часто описывают «реальность» на языке опыта. При этом они нарушают всего один, но главный принцип феноменологического анализа – беспредпосылочность. Их описание – это подтверждение их предпосылок, а не раскрытие действительности.

Там же, где требуется как раз беспредпосылочность, то есть смысловая точность, феноменологическое исследование является необходимым действием.  

Рекомендации по практике самоидентификации

Рекомендации по практике самоидентификации

Предметом, о котором почти никогда не следует специально говорить, но который всегда должен иметь место в феноменологическом анализе, является самоидентификация. Кто рефлексирует и кто интуитивирует? Вопрос не в том, что бы обозначить себя абстрактным значением, например, сказать «это делает человек» или определить социальную роль (исследователь, студент). Смысл самоидентификации в том, что бы подойти на такую психическую дистанцию к феномену, с которой видеть и понимать уже можно, а потеряться в ней нельзя. Препятствием к феноменологическому пониманию является недостаточная степень самоидентификации, в том числе и ригидные формы идентификации. Недостаточность самоидентификации – это отсутствие формы (пустоты) для вмещения нового. Неуместность и несвоевременность присутствия.  В подобных случаях студент пытается выполнять формальную процедуру и не понимает почему у него не получается. Точкой отсчета в феноменологической практике является не Я и не предмет, и даже не метод, а их идентичность.

Недостаточность практики самоидентификции, кроме всего прочего, выражается в одной из самых частых ошибок, в потере многомерности смысла опыта во время интерпретации текста. Так, например, в наивном тексте человек пишет о страхе, о желании, о невозможности сделать и невозможности отказаться, а аналитик сводит этот опыт к одному общепринятому понятию, например, фрустрации. Но за фрустрацией самой по себе, вне опыта, не стоит смысла, а за наивным текстом смысл есть, потому что этот текст об опыте. Для того, что бы его эксплицировать, аналитик должен стать на время человеком, переживающим то же самое, что и его респондент. Но это не значит, что достаточно эмпатического сопереживания, или идентификации с респондентом и его переживаниями. Надо стать самим собой, видящим способ, которым человек придает значение своему опыту. Необходимо особым образом самоидентифицироваться. Это похоже на то, как соотносятся автор и герой в романе (Бахтин, ). Автор словами героя выражает свои смыслы, но остается автором. Так Достоевский, детально понимая чувства героев своих произведений, остается Федором Достоевским.

Так и феноменолог понимает респондента «лучше», чем тот понимает сам себя. Это происходит благодаря тому, что феноменолог в процессе анализа понимает и его и себя.

Практика самоидентификации не является экзотической. Мы практикуем ее постоянно, когда понимаем кого то иди что то. Но профессиональная самоидентификация имеет свои акценты. Начинать практику профессиональной самоидентификации следует с понимания того, как вы устанавливаете психическую дистанцию с Другим. Как говорилось выше самоидентификация – это практика, согласованная с рефлексией и интуитивированием.

Что значит психическая дистанция? По К.Обуховскому, это возможность отбрасывать от своего Я то, что на него «наслаивается». При этом не следует путать это с катарсисом. Психическая дистанция – это экзистенциальный опыт. Это своего рода темп открытости. Практика самоидентификации по смыслу близка практике актерского мастерства по системе Станиславского. Различаются, разумеется, цели. Присутствовать, а не переживать и не создавать эффекты присутствия – вот в чем смысл психической дистанции. Устанавливать психическую дистанцию – это потребность

Задание

Вспомните себя в состоянии, например, боевого возбуждения. (В принципе, начинать можно с любого состояния, вплоть до простых, таких как зевание). Почувствуйте, что есть грань, благодаря которой вы можете все в большей степени погружаться в это состояние не по памяти (повторяя себя), а заново обретая себя в этом акте. При этом важно понимать, что в данный момент никакой необходимости, никакого боя нет, вы просто позволяете себе становиться таким (такой) благодаря психической дистанции. Это, конечно, волевой акт, но при этом и акт освобождения себя. Почувствуйте свои возможности все глубже отдаваться этим состояниям. Потом отбросьте их от себя. Подобные практики веками практиковались в виде молитв, медитаций, мистерий и более повседневных форм воспитания, обучения.

Вы можете найти много практик самоидентификации в Тибетском Буддизме, в гимнастике А. Бояршинова, в актерском мастерстве, в системе идеомоторных тренировок и т.д. Но для профессионального феноменологического анализа необходимо адаптировать все это по отношению к предметам ваших исследований.   

Вопросы для контроля

1.                       Найдите для себя небольшой новый навык. Например, танцевальное движение, или движение из боевых искусств, или элемент техники рисования. Отработайте его как процесс самоидентификации, а не просто как технический элемент. То есть доведите до уровня «я делающий» от уровня «я делаю». Расскажите как получилось.

2.                       Если вы практикуете что то связанное с самоидентификацией, например, водите автомобиль, сформулируйте как это надо делать правильно. Как надо осуществлять самый интегральный уровень контроля?

3.                       Опишите самоидентификацию как основание для таких явлений как юмор, совесть.

4.                       Подумайте о самоидетификации в явлениях воли и веры. Подискутируйте об этом, приводя в качестве аргументов дефициты самоидентификации и достаточность самоидентификации.

Рекомендации к рефлексивному практикуму

Рекомендации к рефлексивному практикуму

В феноменологической психологии рефлексия практикуется как форма вложенности смыслов, как движение по градиенту открытости становлению мира. Рефлексия предметов и объектов – первый уровень рефлексии, рефлексия опыта восприятия предметов – рефлексия второго уровня, рефлексия своего мышления – третий уровень рефлексии. Практиковать необходимо все три уровня (а может и больше), в этом и состоит специфика феноменологической рефлексии, в отличие, от теперь уже ставшего вульгарным, понимания рефлексии как формы отражения объективной действительности.

В техническом отношении освоению феноменологической, то есть вложенной в саму себя посредством понимания смыслов феномена, рефлексии может помочь феноменологическая редукция. Этот метод многократно описан, не вдаваясь в подробности, отметим его суть: необходимо «вынести за скобки» предпосылки восприятия предмета и увидеть действительность предмета, «вынести за скобки» предпосылки восприятия своего опыта, и увидеть действительность своего опыта, «вынести за скобки» предпосылки понимания  действительности своего опыта, и увидеть горизонты действительности и т.д. Насчет беспредпосылочности восприятия на протяжении всей истории феноменологического метода ведется много споров, для меня наиболее убедительной является позиция Гете, описанная К. Свасьяном.[1] Коротко суть ее в том, что беспредпосылочное восприятие – это значит восприятие, мобилизующее в одной доминирующей способности (модальности) все человеческие способности и тем самым достигающее целостности действительности. Когда для восприятия каждого нового предмета формируется новый орган восприятия, и органов восприятия столько же, сколько новых предметов. Разумеется, речь идет о целостной практике человеческого бытия. В изолированном, например, физиологическом модусе, формирование нового органа непосредственно в процессе восприятия кажется лишь метафорой, но если смотреть на процесс освоения нового уровня сложности движений, то в психическом смысле это практически так (Бернштейн). Таким образом неестественное сужение восприятия – это и есть предпосылочность, а естественная полнота восприятия – беспредпосылочность, открывающая тайны смыслов психических явлений.

Важно понимать, что практика рефлексии – это не форма сумасшествия, невротизации или занудства, так же это не есть нормализованная техника. Ее не следует практиковать абстрактно, вместо действительного включения в дело, переживание или общение. Наоборот, феноменологическую рефлексию следует практиковать для того, что бы иметь возможность включаться в действительность, уметь вовремя понимать и отвечать на вызовы ситуации.

В общем, самое понятное указание на технику феноменологической рефлексии может показаться вначале самым метафорическим. Но для тех, кто освоил метод, оно становится самым точным. Рефлексировать – это значит позволять формироваться новым органам восприятия в процессе внимательного и тщательного понимания нового предмета.

Задание:

Прочтите два предложенных отрывка, стараясь осознавать то, что лежит в «самом центре» опыта чтения этих текстов. Порефлексируйте свои чувства, мысли, состояния, опыт чтения и понимания. Попробуйте ощутить формирование «новых органов восприятия». Затем прочтите ниже о том, кто является автором произведений, из которых взяты эти отрывки (если не узнаете авторов при чтении). И теперь прочтите эти тексты, с учетом того, что вы знаете, кто их написал и для чего. Попробуйте ощутить свой способ осуществления феноменологической редукции: как изменяется ваше восприятие текста и состояние, когда вы не знаете авторства, и когда знаете. Что происходит, когда вы «отбрасываете» или «выносите за скобки» уже известное вам, кажущееся понятным, и стараетесь прочитать текст без предпосылок, а так как он есть. Каким образом вы читаете текст несколько раз, и каждый раз безпредпосылочно. Усиливается ли эта беспредпосылочность?

Текст 1.

- Панта, вставай, - говорит Почита. - Уже восемь, Панта, пора.

     Восемь?  Ах, черт возьми, как хочется спать,  -  зевает  Панта.  - Ты

перешила мне нашивки?

     Да,  мой  лейтенант.  -  Почита вытягивается по стойке  смирно. - Ой,

прошу  прощения: мой  капитан!  Пока не привыкну,  придется тебе  походить в

лейтенантах,  милый. Вот смотри,  какая красота. Да  вставай  же ты наконец,

ведь тебя вызывали?

     Да, к девяти. -  Панта намыливается помазком.- Куда нас пошлют, Поча?

Подай, пожалуйста, полотенце. Как ты думаешь, лапочка, куда?

     Сюда,  в Лиму.  - Почита смотрит на  серое  небо,  Почита  смотрит  на

плоские крыши,  на машины,  на прохожих. -  Вот не хочу, а так  и  рвется с

языка: Лима, Лима, Лима.

     О  Лиме не мечтай и думать  забудь. - Панта смотрится в зеркало, Панта

завязывает галстук. - Куда-нибудь в Трухильо или Такну - и то радуйся.

     Занятные  вещи  пишут  в  "Комерсио". -  Почита строит гримаску. -  В

Летисии какой-то тип сам себя распял на кресте - видите ли, возвестил конец

света.  Его заперли  в  сумасшедший  дом, а  люди силой  оттуда вызволили -

считают: святой. Летисия - это где-то в сельве, в Колумбии как будто?

До чего же ты хорош  капитаном, сынок. - Сеньора Леонор ставит на стол

мармелад, хлеб, молоко.

     Да, теперь эти земли принадлежат  Колумбии, а раньше -  Перу, они их у

нас отобрали.  - Панта  намазывает маслом поджаренный  хлеб. - Еще немного

кофе, мама.

     Вот бы послали опять в Чиклайо.  - Сеньора  Леонор смахивает крошки на

тарелку и убирает  со стола  скатерть. - Что ни  говорите, там  было  очень

неплохо,  разве  не так? По  мне,  главное - поближе к побережью.  Ну  иди,

сынок, желаю удачи и благословляю тебя.

     Во  имя  Отца, Святого Духа  и Сына, который  умер  на  кресте. - Брат

Франсиско возводит глаза к ночи, Брат Франсиско опускает глаза к факелам. -

Руки мои повязаны, костер - высшая милость, следуйте мне!

     Меня  вызывал  полковник Лопес  Лопес, сеньорита,  -  говорит  капитан

Панталеон Пантоха.

     Там еще два генерала. - Сеньорита строит глазки. - Входите,  капитан.

Да, в эту дверь, в коричневую.

     А вот и он. -  Полковник Лопес Лопес поднимается. - Входите, Пантоха,

поздравляю вас с новой нашивкой.

     Лучшие  отметки  на  экзаменах, комиссия  была  единодушна. -  Генерал

Викториа жмет  ему  руку,  генерал Викториа хлопает его по плечу. -  Браво,

капитан, перед вами широкая дорога, родина с надеждой взирает на вас.

     Садитесь,  Пантоха,  -  генерал  Кольасос указывает ему  на диван.  -

Садитесь поудобнее да держитесь крепче, сейчас мы вам кое-что сообщим.

     Не пугай ты  его, Бога ради, Тигр, - машет руками генерал Викториа, -

он решит, что мы посылаем его на бойню.

     Раз начальство  самолично пожаловало сюда, чтобы  сообщить  ему о новом

назначении, значит, дело  важное, всякому понятно. -  Полковник Лопес Лопес

принимает серьезный вид.  - Да,  Пантоха, речь  идет о довольно  деликатном

деле.

     Присутствие высоких начальников  для  меня  честь.  - Капитан  Пантоха

щелкает каблуками. - Черт подери, вы меня заинтриговали, мой полковник.

     Закурите? - Тигр Кольасос достает  сигареты, Тигр Кольасос протягивает

зажигалку. - Да не стойте же, садитесь. Как? Вы не курите?

     То-то  и  оно,  раз  в жизни  Служба безопасности  не промахнулась.  -

Полковник Лопес Лопес поглаживает  фотокопию. - Вот он  какой: не пьет,  не

курит, по сторонам не заглядывается.

     Офицер  без  пороков, - восторгается  генерал Викториа. - Наконец-то:

вот кто  будет представлять вооруженные силы  в раю, рука об  руку со святой

Росой и святым Мартином де Поррес.

     Не  надо преувеличивать. - Капитан  Пантоха краснеет. - Есть и у меня

пороки, просто вы о них еще не знаете.

     - Мы знаем о вас больше, чем вы  сами. - Тигр Кольасос снова вынимает

и кладет на стол папку. - У вас бы глаза на  лоб полезли, узнай вы, сколько

времени мы посвятили изучению вашей жизни. Нам известно, что вы делали, чего

вы не делали и даже - что вы будете делать, капитан.

     - Ваш послужной список мы знаем назубок. - Генерал Викториа открывает

папку, генерал Викториа  тасует карточки, перебирает  формуляры.  -  За всю

офицерскую  службу ни одного наказания,  а кадетом - лишь несколько  мелких

штрафов. Потому на вас и пал выбор, Пантоха.

     - На  вас - из почти восьмидесяти  офицеров Интендантской службы.  -

Полковник  Лопес Лопес поднимает  бровь. -  Полное право имеете  распустить

павлиний хвост.

     - Благодарю  вас, что  так хорошо обо  мне думаете. - Капитан Пантоха

опускает  глаза долу. -  Я  сделаю все, чтобы  оправдать  это  доверие, мой

полковник.

     - Капитан Панталеон Пантоха? - Генерал Скавино встряхивает трубку. -

Очень плохо тебя слышу. Что? Зачем ты мне его посылаешь, Тигр?

     -  В Чиклайо  вы  сохранили  по  себе прекрасную  память.  -  Генерал

Викториа листает  доклад. - Полковник Монтес чего только не делал,  лишь бы

оставить вас у себя. Говорят, вашими стараниями жизнь в казармах шла, как часы.

     -  "Прирожденный  организатор,  с  математическим  чувством   порядка,

талантливый исполнитель, - читает Тигр Кольасос. - Административную работу

в полку вел четко и с подлинным вдохновением".  Индеец Монтес был просто без

ума от вас.

     - Сколько похвал, я, право, смущен. - Капитан Пантоха потупился. - Я

выполнял долг - только и всего.

     - Какая  рота? -  Генерал Скавино хохочет.  - Со мной, Тигр, это  не

пройдет.  От ваших шуток  полысеешь.  Только не  забывай - я  уже лыс,  как

колено.

     - Ладно, возьмем быка за рога. - Генерал  Викториа прикладывает палец

к губам.

     - Строжайшая  тайна.  Я  говорю о  миссии,  которую  мы вам  поручаем,

капитан. Раскрой ему карты, Тигр.

     Короче говоря, войска, которые служат в сельве, портят женщин направо и

налево.

     Тигр Кольасос переводит дух, Тигр Кольасос моргает и  откашливается. -

Насилуют  почем  зря,  трибуналы  не  справляются -  столько  работы, такое

творится безобразие. Вся Амазония взбудоражена.

     Нас  бомбардируют  рапортами  и доносами,  -  теребит бородку  генерал

Викториа.

     До  чего  дошло  -  из самых  захудалых  селений  прибывают  ходоки  с

протестами.

     Ваши солдаты бесчестят  наших женщин. - Алькальд Пайва  Рунуи крутит в

руках шляпу,  у алькальда Пайвы Рунуи срывается голос. -  Несколько месяцев

назад опозорили мою  крошку свояченицу, на  прошлой неделе  обесчестили  мою

супругу.

     Это не мои солдаты, это солдаты  Нации. - Генерал Викториа успокаивает

его, машет руками. - Тише,  тише,  сеньор алькальд. Сухопутные силы глубоко

сожалеют  по поводу эпизода с вашей свояченицей и по возможности постараются

возместить потери.

     Как, изнасилование теперь всего-навсего эпизод?  - расстраивается отец

Бельтран.- Ведь изнасиловали же.

     Флореситу схватили двое в форме и при оружии  у ворот фермы  и повалили

прямо на дороге.  - Алькальд  Теофило  Морей грызет ногти, алькальд Теофило

Морей  подскакивает  на  стуле. - И  не  промахнулись -  она забеременела,

генерал.

     Вы мне покажете этих разбойников, сеньорита Доротеа, - рычит полковник

Петер Касауанки. - Да не плачьте, не плачьте, я все улажу, увидите.

     Вы  думаете,  я  смогу? - всхлипывает Доротеа.  - Одной выйти  к этим

солдатам?

     Их построят тут, перед караульной. - Полковник Максимо Давила прячется

за  металлическую решетку.  -  Вы будете смотреть  на них  из окна  и,  как

заметите насильников, сразу подадите мне знак, сеньорита Хесус.

     Насильники? - брызжет  слюной отец  Бельтран.-  Скопище развратников,

мерзавцы, жалкое отребье. Вот они кто. Сотворить такое бесчинство над доньей

Асунтой! Так опозорить мундир!

     Мою служанку Луису  Канепу сперва уестествил сержант, за ним - капрал,

а напоследок  - рядовой необученный. - Лейтенант Бакакорсо протирает очки.

- Та вошла во  вкус, стала  профессионалкой и  теперь занимается этим под

кличкой Печуга, и сутенер у нее есть, по прозвищу Стомордый.

     Ну-ка, покажите мне,  сеньорита Долорес, за кого из этих  голубчиков вы

хотите  замуж.  -  Полковник  Аугусто  Вальдес  прохаживается  перед  тремя

вытянувшимися новобранцами. - Капеллан  мигом вас обвенчает. Ну, выбирайте,

выбирайте папу своему ребеночку.

     Мою жену - прямо в церкви, - плотник Андриано Ларке неподвижно застыл

на кончике  стула.  - Нет, сеньор, не в  Соборе, а в церкви  Святого Иисуса

Багасанского.

     -  Вот  так,  дорогие  радиослушатели,  -  негодует  Синчи.  -  Этих

похотливых  святотатцев  не удержал  ни страх божий,  ни должное почтение  к

святому храму, ни благородные   седины   этой    достойнейшей   матроны, давшей   жизнь представителям двух поколений наших земляков.

     -  Они меня как заприметили, господи Иисусе,  тут же и хотели повалить

на пол, - плачет  сеньора Кристина. - Навалились  пьяные, а  уж  какие  мерзости

говорили. И все это перед главным алтарем, истинный крест.

     - Самую милосердную душу во всем Лорето, мой генерал, - грохочет отец

Бельтран. - Пять раз оскорбили!

     - И еще его дочку,  его  племянницу,  его крестницу,  знаю  я все это,

Скавино, - стряхивает перхоть с плеча  Тигр Кольасос. -  С кем  этот  отец

Бельтран, в конце концов, - с нами или с ними? Разве он не армейский капеллан?

     - Я  протестую  как  священник и как  солдат, мой  генерал.  -  Майор

Бельтран втягивает живот, майор Бельтран выпячивает грудь. - Эти нечестивцы

наносят ущерб не только жертвам, но и самой армии.

     Разумеется,  очень скверные  намерения были  у рекрутов по  отношению к

даме.  -  Генерал Викториа  улыбается,  генерал  Викториа  сдается,  просит

прощения. - Но ведь и родственники, не забывайте, чуть не забили их палками

до смерти. Вот  передо мной медицинское заключение: перелом бедра, гематомы,

порваны уши. На этот раз ничья, дорогой доктор.

     В Икитос? - Почита перестает брызгать на рубашку и ставит утюг. - Ой,

как далеко нас посылают, Панта.

     Дерево дает тебе огонь, на котором  ты готовишь пищу,  из дерева дом, в

котором   ты  живешь,  постель,  на  которой  спишь,   и  плот,  на  котором

переплываешь реку.  - Брат Франсиско нависает над лесом неподвижных  голов,

жадно  обращенных  к  нему  лиц,  распахнутых рук.  -  Из дерева ты делаешь

гарпун,  которым  добываешь рыбу,  орудие, с которым охотишься  на зверя,  и

ящик, в котором хоронишь мертвых. Братья! Братья!

Обратите внимание на то, как вы «преодолеваете» отсутствие промежуточных объяснений, неизвестность и неопределенность смысла произведения, как удерживаетесь в потоке повествования, в котором переплетаются различные линии и сюжеты содержания? Как возвращаетесь, задерживаетесь, двигаетесь дальше? Как оказываетесь втянуты в сюжет и темп произведения? Как переживаете «оборванность» текста и отсутствие продолжения?

Но самое важное: как вам удается понять и запомнить ваши переживания? Ваш опыт? Что происходит с опытом в конце концов?

Текст 2

Я написала это несколько дней назад, потому что мне было трудно писать письма и выходить; поскольку мои родственники стали подобны больным людям с помощью этих парней или врачей, которые говорят, что они из ... и которые хотят заставить их поверить, что я сумасшедшая. Из-за всего этого я решила убежать отсюда под видом горничной и хотела только, чтобы вы помогли мне выбраться отсюда, а иначе были бы дальнейшие преступления. Я заметила, что они планировали накормить меня чем-то или сделать мне инъекцию, что-нибудь, что делает человека больным или заставляет людей поверить, что человек болен. Когда я недавно хотела отправить письмо на почте, я заметила, что они заставили меня заметить ... потому что здесь был очень хороший доктор, его имя было X., и на него налетела машина и убила его. После того, как они позволили мне понять из знаков, что это означало то же самое, его племянник, тоже доктор, прошел мимо меня и поприветствовал меня странным образом, как будто это должно случиться и со мной тоже; и посредством всего этого они делают меня больной с моими нервами. Я все еще очень печалюсь кое о чем, что случилось недавно, и я уверена, что они стоят за этим. Это тот несчастный случай с пилотами. 3 октября они заставили кое-кого взять у меня кое-что, в чем я законно нуждалась, и вам следует знать, что они — единственные, кто может взять это и сделать что-нибудь злое, также один из пилотов пришел сюда, и я случайно услышала, как он сказал что-то о каком-то зле, которое должно было случиться... это было сообщение. И когда я несколько раз просила своего брата повести меня куда-нибудь, он сказал мне, что машина неисправна, и именно они сделали это, и они поместили это в газету как карикатуру, так что он не знал, откуда это исходило. Я думаю, вы поймете, что некоторое время я не смогу жить со своими родственниками. С сердечным приветом, искренне ваша...

В отношении этого текста сделайте то же, что в отношении предыдущего. Психологическая работа делается не внутри и не снаружи, а  во время самой работы. В данном случае во время чтения. Это и есть главный опыт в феноменологическом практикуме – понять, что психологическая работа делается во время опыта и охватывает все модальности восприятия, что психологическая работа не локализована в чувствах, сознании или созерцании самих по себе.

Постарайтесь определить и выразить разницу между этими двумя текстами. Кроме этого отметьте: чем отличается ваш опыт прочтения этих текстов? Что происходит с вашей идентичностью? Какие новые органы восприятия формируются у вас при работе? Что позволяет вам понимать текст? Как происходит процесс рефлексии и какую роль он играет в процессе понимания текста?

Информация об авторах и обстоятельствах текстов.

Текст 1.

Это художественный текст, роман «Капитан Панталеон и Рота Добрых услуг». Автор: Марио Варгас Льоса. (перевод с испанского, 1979, Санкт-Петербург "Грант" 1993, OCR: Зайцев Г. Г. август 2006)

Марио Варгас Льоса – Один из самых известных прозаиков второй половины XX века, перуанский писатель, политический деятель, лауреат множества премий. Отличается особым стилем письма, посредством которого читатель погружается в поток бытия персонажей. Лишенные в явном виде, размышлений и рефлексии, тексты М.Варгаса Льосы делают размышляющим и рефлексирующим читателя.

Текст 2.

Письмо Лолы Фосс – пациентки Людвига Бинсвангера, больной шизофренией. Ее случай служит классическим примером экзистенциального анализа в психиатрии.

(Бытие-в-мире. — «КСП+ », М.; «Ювента», СПб (при участии психологического центра «Ленато», СПб), 1999. — 300 с.)

Людвиг Бинсвангер (1881—1966) — один из крупнейших психологов и психиатров XX века. Его величие в том, что он впервые положил в основание терапии душевной болезни рассмотрение присущего пациенту способа человеческого бытия в этом мире. Бинсвангер, основываясь на философских концепциях Хайдеггера и Гуссерля, создал феноменологическое направление в современной психотерапии, известное под названием Дазайнанализ.

Что меняется теперь, когда вы знаете больше об этих текстах? Что теряется в вашем восприятии? В каком случае вы живете в большей степени «своим умом», когда знаете, что представляет собой текст, или не зная фактов, формируете свое собственное мнение на основе собственного опыта?

Практиковать феноменологическую рефлексию следует в отношении всех видов опыта. Жизнь постоянно предоставляет нам эту возможность. Глупо придумывать задания на этот счет, просто выбирайте новое из окружающей вас повседневности. Если вы можете на время отбросить предпосылки, мобилизовать целостность восприятия нового предмета и осознать свой опыт, значит, вы уже практикуете феноменологическую рефлексию. Дальше вам следует совершенствовать этот навык в отношении все более интересных и важных для вас видов опыта. Учиться на текстах – это самое простое, сложнее читать как книгу человека, мир, судьбу.

В практике психологического образования феноменологическая рефлексия лежит в основе такой формы, как супервизия. Супервизоры своим присутствием и своим интенциональным влиянием направляют рефлексию участников все глубже, что позволяет связать ситуацию и понимание ситуации в согласованное целое.

В результате феноменологической (то есть системной и последовательной) рефлексии, вы обретаете место в мире, помещаетесь в мир. Рефлексия – это способ быть уместным, быть вместе с человеком, предметом, событием. Феноменологическая рефлексия подобно рассматриванию живописного полотна, в котором при первом взгляде вы понимаете, что перед вами именно картина, потом видите сюжет, перспективу, влияние, оказываемое на вас произведением, значение происходящего для вас и т.д.

Вопросы для контроля

1.                          Какие тексты (во многих смыслах какие, в том числе любимые вами, или проблемные, непонятные, специальные или случайные и т.д.) вы хотите использовать и уже использовали для самостоятельного рефлексивного практикума? В чем их феноменальная особенность? Опишите свой опыт осознанной рефлексии.

2.                          Чем отличается опыт сведения понимания к понятию и опыт сведения понятия к пониманию? Что значит сводить понимание к вашему понятию, и сводить свое понимание к понятию другого?

3.                          Как вы можете выразить интенсивность процесса рефлексии? Это ощущается как напряжение или расслабление? Как ускорение или замедление? Иначе?

4.                          Сформулируйте свою рекомендацию по практикуму рефлексии для своих знакомых. Как бы вы рекомендовали рефлексировать и для чего?

5.                          Определите основные ошибки практики рефлексии. Чего надо избегать?  

---

[1] Свасьян К.А. Философское мировоззрение Гете. Москва. 2001. 221 с.